— Простите! — толкнула я дверь, вслушиваясь в мелодичное звучание колокольчика. Старинная дверь едва поддалась.

— Извините, я очень занят! Если вы хотите поговорить о том, есть ли жизнь смерти, погоревать о живых и поплакать, это не ко мне! — послышался голос откуда-то сверху. По деревянной лестнице сбегали ботинки, а следом тащился мешок, полный писем! Письма высыпались, разлетались, но мешок упорно тащили в сторону огромной груды писем.

Она была огромной, словно айсберг, на который напоролись нервы владельца.

— Вам писем нет! Еще не успели написать! Вы умираете быстрее, чем люди пишут! — кивнул мне мужичок, ловя рукой цилиндр. — Ох уж эти письма! Мне что? Солить их? Куда мне их теперь?

Он взяла конверт, шмыгнул птичьим носом, и поднес его к глазам.

— Вот кому это? А хрен его знает! Надо ждать почтальона! Письма, письма, одни письма! — причитал мужичок, словно не замечая меня вовсе.

Лишь один раз он кивнул мне.

— Можете поплакать где-нибудь в уголке. Разрешаю. Учтите, дежурный платочек привязан. И я стирал его субботу. В какую, не помню! Но помню, что в субботу! — раздраженно буркнули мне, пока я мялась на пороге незваной гостьей.

— Тут письмо… Я положу его на столик. А то, мало ли… — осторожно протянула я письмо, глядя на серую тряпку на веревке и ряд стульев. — Какой-то лапке… Просто буквы размыло, но это была не я!

— Хорошо, положите его на… на… на… — замер мужичок, а потом просто махнул рукой. — Неважно «на куда!». Тут сплошные письма! Не ошибетесь!

— Хорошо, — вздохнула я, с недоумением глядя на деревянную стойку и красивую лестницу. — Вот здесь письмо для Лапки. До свидания.

— Что? Кто? — внезапно дернулся мужик, застыв с лопатой над грудой писем.

— Там написано, что для лапки. А дальше я не смогла прочитать. Видимо, письмо попало под дождь, — оправдывалась я, пытаясь подчеркнуть факт, что не имею к осадкам ни малейшего отношения. Только к душевным. И только у людей.

Я вышла со звоном колокольчика, осматривая город снова. Деревянная вывеска скрипела сама по себе. «Почта», — прочитала я надпись над стареньким конвертом.

Неизвестный город спешил по своим будничным делам. Я не знала, куда идти, что делать.

«Центр помощи недавно почившим. Добро пожаловать! Работаем круглосуточно! Без перерывов и выходных! Мы всегда вам рады!», — прочитала я скрипучую вывеску через дорогу.

Я заинтересованно направилась в сторону двери. На удивление она была закрыта. Я подергала ее, глядя на «без перерывов и выходных».

— Кто здесь? Я на вас сейчас собак спущу! — послышался подозрительный голос, намекая, что радуются посетителям только в глубине души. И виду при этом не показывают! — А ну быстро вон отсюда!

— Извините, — пожала я плечами, отходя от «круглосуточно и без выходных».

Мне сюда не надо было. Я же не умерла?

Открытки с годовщиной смерти! С днем упокоения! — милая продавщица заманивала в сторону прилавка с яркими картинками.

Я подошла, взяла одну из них с гробиком и свечками. «Поздравляю с днем упокоения! Желаю счастья, радости и любви в твоей загробной жизни! Чтобы любимые родственники как можно быстрее переехали к тебе!», — прочитала я, пробегая глазами другим открытки.

«Ты погасила свечи, загадала желание, чтоб муж к тебе переехал заранее! В день упокоения твой!», — прочитала я, очень «абсрактно» понимая, где я нахожусь. И причем здесь похороны!

Из любопытства, я решила пройти вниз по оживленной улице, рассматривая прохожих. Надо мной качнулась еще одна деревянная вывеска: «Ты потерялся? Не знаешь где ты? Поздравляю! Ты умер! Тебе сюда!».

Я приоткрыла дверь, слыша женский, низковатый голос.

— Спасибо! — перебил его мужской голос. И все дружно захлопали. Я увидела круг стульчиков, на которых сидели люди.

— Итак, вы следующий! Расскажите, что последнее вы запомнили? — послышался бодренький, мужской голос.

— Я… эм… — начал какой-то мужичок, вставая и осматриваясь по сторонам. — Я помню, как мы с Валерой и Володей сидели в гараже… И тогда Володька говорит: «Смори, как я умею!». А я говорю: «Это все фигня! Смори, как я могу!». И… дальше темнота!

— Благодарю! — похлопал ведущий, повернувшись ко мне. — О! У нас новенькая! Рассказывайте, как вы умерли!

— Я? Умерла? — удивилась я. — Нет, что вы… Я живая! Живее всех живых! Мне пора! Не хочу мешать вам сходить с ума! У вас это неплохо получается!

Стоило мне только выйти, как на мое плечо легла рука. Я вздрогнула.

— Ой, это вы? — обернулась я, узнавая долговязого из «Почты».

— Я так рад! Наконец-то! — меня обхватили длинными, как веревки, руками и закружили. Не смотря на мои визгливые протесты. — Я так понимаю, вы … не там, не тут? Да? Или как бы правильней… Одной ногой здесь, а другой там? Где-то между? И ни туда, и ни сюда? Да?

Меня поставили на землю, заставив одернуть распахнутое пальто.

— Ни жива, ни мертва? — смотрели на меня с явным желанием донести важную мысль. Но, видимо, ее расплескали по дороге. — В коме?

— А я откуда знаю! — обиделась я, отряхивая рукав и большую пуговицу. Ее бы пришить не мешало бы. — Там я, или здесь.

— Пойдем! — меня тут же потащили обратно в сторону почты, пока я изо всех моральных сил упиралась.

— У меня сейчас будильник прозвенит! Сейчас сосед опять сверлить начнет! И вообще, я сплю по четыре часа! Так что сильно на меня нее рассчитывайте! — упиралась я, пока меня волоком тащили в сторону «Почты».

— Поздравляю! — трясли меня за руку, но уже очень искренне. — Вы — просто настоящая находка!

— Ну хоть не ископаемое! — обиделась я, пытаясь вытащить руку из плена чужой радости.

— Вы клад! — восторгались мной по неведомой мне причине.

— Я часто чувствую себя кладом, особенно, когда меня все ищут! — упиралась я, пытаясь быть вежливой и поскорее уйти. — Пока бухгалтерша Лора Крофт не раскопает меня в моем двухкомнатном захоронении и не заставит выйти на работу сверхурочные!

— Да вы просто… — восторгался незнакомец, улыбаясь мне изо всех сил. — Да что уж там говорить!

Меня панибратски взяли за плечи и стали расхаживать со мной по скрипучему полу.

— Живые очень тоскуют по мертвым, это не секрет, — начали издалека. — И мало кто знает, но между миром живых и мертвых есть … эм… некоторое сообщение. «Лети с приветом, вернись с ответом!». Что-то вроде того!

«Лети с приветом, вернись с ответом!» — пронеслось в моей голове. Я мысленно представляла почтового голубя, зверски забитого молотком. Бррр! Не люблю, когда мучают зверюшек!

— И… Мертвые тоже скучают по живым. Так же как и живые по мертвым, — слышала я очень убедительный голос. — Но, вот незадача! Письма живых мертвые не могут прочитать! Для них это просто бумага… Без адреса, без слов. Но … есть те, кто может читать такие письма!

— Вы хотите сказать, что это я? — удивилась я, с тоской глядя на двери.

— Да, именно вы! Те, кто завис между жизнью и смертью, те, кто ни там, ни тут… Они способны читать письма, адресованные мертвым. И читать их вслух! Представляете, сколько радости доставит письмо с того света?

— Ну как бы да… — неопределенно кивнула я, все еще мечтая уйти. Мы протоптали дорожку от стойки до груды писем.

— Да бросьте вы! — восторженно продолжал долговязый. — Вы согласны? Вам же все равно делать нечего? Ни там, ни сям. А тут вам предлагают хорошую работу! И жилье! Посмотрите, сколько у меня мешков писем! Они такие мягкие! Вам будет очень удобно! Мы можем сразу вас поощрить!

От меня на секунду отлипли, а я бочком стала двигаться к двери. С пыльного стенда: «Наши лучшие сотрудники» смели паутину, показывая на пустое место.

— Ну подумайте, я вас не тороплю! — меня поймали и потащили к стойке, где тут же появился договор.

Я не успела прочитать договор. Но собиралась. Мне самой было интересно, что в нем написано.

— Ни в коем случае на вас не давлю! — вложили мне в руки перо и показали пальцем на место для подписи.